Предыдущая страница

Жрецы приготовились к сопротивлению. Умный конь Анаит понял намерение своей владычицы и, почувствовав легкое прикосновение шпор, сбил с ног верховного жреца и бросился на других. С молниеносной быстротой Анаит снесла головы трем жрецам и оттянула коня назад. Жрецы окружили ее и ранили коня. Анаит стала защищаться, а конь продолжал нападать, он наносил удары копытами и спереди, и сзади, жрецы сражались отчаянно и яростно. Жизнь Анаит была в опасности. Заметив это, на жрецов сзади напали христиане. Жрецы растерялись и повернулись, чтобы отбиться от них. Воспользовавшись этим, Анаит снова устремилась на жрецов, еще троим снесла головы, а нескольких раздавила конем. Видя, что христиане помогают Анаит, язычники решили, что это религиозная война, и сейчас же присоединились к жрецам и стали забрасывать камнями христиан. Камнем сбили шлем с головы Анаит, и ее густые и длинные волосы рассыпались по плечам и укрыли ее — видны были только ее огненные глаза. Ее вид вселил в толпу новый страх, град камней прекратился. Тогда Анаит вновь напала на жрецов и, нанеся некоторым смертельные раны, повалила их наземь. В эту минуту подоспели передовые копьеносцы ее войска вместе с девушками и женщинами и, увидев отчаянную борьбу своей царицы, с криками бросились на жрецов. Через минуту оставшиеся в живых жрецы обратились в бегство. Толпа расступилась, и на открытой площади осталась Анаит, окруженная отважными девушками и женщинами. Один из христиан принес ее шлем, отнятый у толпы. Анаит, живая, здоровая, сошла с коня, привела в порядок свои волосы и надела шлем. Она приказала подошедшим войскам окружить храм, в котором укрылись жрецы, заперев изнутри дверь. Затем обратилась к толпе:

— Подойдите сюда и посмотрите, что скрывается в святилище вашего верховного жреца! — И приказала взломать дверь.

Перед народом открылось ужасающее зрелище. Из адского логова стали выползать люди, похожие на восставших из могил мертвецов. Многие были при последнем издыхании и не могли стоять на ногах. Их радостные вопли, крики и плач раздирали душу. Последними вышли Вачаган и Вагинак с опущенными головами. Царица узнала Вачагана и сделала знак своим людям, чтобы его отвели в приготовленный для него шатер. Вачаган вел за руку Вагинака, который следовал за ним с закрытыми, как у нищего слепца, глазами. Усадив всех спасенных на площади. Анаит приказала своим воинам войти в подземелье и вынести все, что там осталось. Воины вынесли трупы недавно умерших людей, отрезанные головы, корзины, наполненные человеческими телами, котлы, полные человеческого мяса, различные инструменты и предметы ремесла…

Увидев это страшное злодеяние, идолопоклонники, охваченные чувством стыда и ужаса, закричали: «Велик бог христиан, капище — это ад, идолы — это дэвы, жрецы — дьяволы, убьем, уничтожим, истребим их!».

— Нет, нет, — воскликнула царица, — подождите, не подходите, не прикасайтесь к жрецам, наказать их имею право только я. Нам прежде всего надо позаботиться об этих несчастных.

И она стала расспрашивать каждого в отдельности, кто он и откуда. Один сказал, что он Арнак, сын Бабика. Эти имена громко повторил градоначальник, и тогда подошел старик, весь дрожа и всхлипывая, спросил: «Где мой сын?» Ко второму подошла мать и без чувств упала на грудь единственного сына, у третьего была сестра, у четвертого — брат. А тех, у кого не было близких, царица взяла под свое покровительство, среди них оказались и люди, работавшие с Вачаганом.

Позаботившись обо всех несчастных, царица пожелала лично осмотреть застенки жрецов. Вместе с градоначальником и несколькими воинами она вошла в бойню, осмотрела здесь каждый закоулок. Везде были следы крови и груды человеческих костей.

— Эта ужасная преисподняя была создана не за короткий срок, — сказала она градоначальнику, — годами многие люди строили ее и, попав сюда, уже никогда не видели белого света.

— Милостивая царица, я виноват в том, что не было у меня строгого надзора. Но чтобы обнаружить это, надо было обладать твоей мудростью. Каждый год из нашего города исчезало самое меньшее сто человек, но я всегда считал, что они попадали в плен к горцам. Этих подлых жрецов мы не только почитали как святых, но считали очень трудолюбивыми и знающими ремесла людьми, живущими трудом своих рук, а не за счет народа и его крови. Кто мог предположить, что те дорогостоящие рукоделия и ткани, которые они ежедневно продавали на рынке, — изделия не их рук? Кто мог подумать, что верховный жрец, которого мы боготворили, был дэвом в обличии человека, жаждущим крови невинных людей.

Наконец, они вышли из подземелья и пошли к храму. Постучали в дверь капища, предложив жрецам сдаться, но ответом было молчание. Воины взломали дверь и вошли, но внутри никого не было. Взглянув наверх, они увидели страшную картину: верховный жрец и все остальные жрецы повесились и еще качались перед почитаемыми ими идолами. Когда об этом сообщили царице, она сказала:

— Для них это очень легкая смерть. Но что поделаешь! Оставьте их висеть, но разрешите народу войти и поклониться своим святым.

Столпившиеся у храма возбужденные люди бурным потоком устремились внутрь и яростно набросились на идолов, разбили на куски еще вчера почитаемые ими божества. «Как легко они разбиваются, а мы думали, что они недоступны и неприкосновенны», — говорили они. Вытащили всю утварь и амфоры, разрушили ризницы и тайники, нашли несметное количество золота и серебра.

Царица приказала все богатство жрецов раздать освобожденным из ада. Когда в храме все было разгромлено, люди свой справедливый гнев обрушили на повесившихся жрецов. Служителей преисподней спустили наземь, изрубили на куски и швырнули за ограду на съедение хищникам.

Поручив дела одному из своих сотников, царица пошла в шатер, где ее с нетерпением ждал Вачаган. Любящие супруги сели рядом и не могли насмотреться друг на друга. Вагинак подошел к царице, поцеловал ее руку и стал плакать, как ребенок, нашедший мать.

— Ты спасла нас не сегодня, моя бесподобная царица, а много дней тому назад, когда я увидел тебя во сне именно в этом одеянии.

— Ты ошибаешься, Вагинак, — сказал Вачаган,- царица спасла нас тогда, когда спросила у тебя: «Знает ли сын царя какое-либо ремесло?» Помнишь, тогда ты посмеялся вдоволь.

— Ах, это правда, мне нечего сказать. Если я раньше многому не верил, то сейчас стал верить тому, что слышал давно. Вардапет Месроп в своих проповедях говорил: «Если бы Христос не спустился в ад, ад бы не рухнул». Над этими словами я тоже смеялся, но сейчас мой царь лично доказал, что Месроп говорил правду.

— Успокойся, Вагинак, об этом мы поговорим позже. — сказала царица, лишь теперь почувствовав, как сильно она устала.

— Я вижу, что тебе также надо отдохнуть, — сказал Вачаган царице. — Теперь ты отдыхай, а об остальном позабочусь я.

Царица удалилась в другую часть шатра, где для нее девушки приготовили мягкое ложе. Здесь она сняла свои доспехи и отослала их Вачагану, а сама прилегла, чтобы отдохнуть, но ее воображение было так расстроено, ее сердце настолько возмущено, что она не могла успокоиться: ей чудилось, что она окружена разъяренными жрецами, которые то защищаются, то нападают на нее. Когда ей виделись скатывающиеся наземь головы жестоких жрецов, ей казалось, что ее справедливая жажда мести удовлетворена, но вдруг перед нею представали полные человеческого мяса котлы, и она содрогалась всем телом от ужаса и гнева… Все эти сумбурные впечатлении мучили ее, не давали покоя.

Вачаган хорошо знал, что Анаит настолько же добра, насколько отважна. Знал, что она из жажды мести безжалостно уничтожила жестоких жрецов, но это не могло не оставить следа в ее нежном сердце. Поэтому он поспешил взять у Анаит ее доспехи, переоделся, надел кольчугу, опоясался царским мечом, выйдя из шатра, предстал перед ожидавшим его с нетерпением войском. Воины встретили его радостными криками. Вачаган приветствовал воинов и выразил им свою благодарность. Появился градоначальник, припал к ногам царя, поздравил его с освобождением и сообщил, что на поляне приготовлено угощение для царского войска. Царь пожелал воинам веселого пиршества, а сам пошел в шатер к Анаит, где был накрыт роскошный стол и ждали прихода царя, чтобы приступить к трапезе. Здесь был и Вагинак, сменивший лохмотья на красивую одежду. Он был счастлив как никогда в жизни. Девушки затеяли такое веселье, что зачарованному Вагинаку казалось, будто он находится в раю и предается радости в окружении ангелов.

Вскоре после пиршества трубы возвестили о том, что уже время собираться в путь. Впереди ехали царь и царица, рядом с ними девушки и женщины, а сзади — воины. Все пели победную песню. Когда достигли площади города Перожа, все горожане от мала до велика в один голос закричали:

— Да здравствует царь, да здравствует царица! Пусть сгинут жрецы, пусть рухнут капища, мы хотим быть христианами!

Царь им ответил, что скоро приедет патриарх и окрестит их. И действительно, через два дня прибыл католикос Агвана Шупхагише с большим числом епископов и священников и повел перожцев на берег Куры, где все они разделись и, завернувшись в белые покрывала, вошли в воду с малыми детьми на руках. Католикос совершил обряд крещения и приказал всем трижды окунуться в воду. Так на перожцев снизошел свет христианства. Но мы вернемся к нашему рассказу.

14

Когда царь и Вагинак живыми и невредимыми вернулись домой, их встретил Занги, с веселым визгом бросаясь к ногам то одного, то другого, словно все знал, все понимал.

На следующий день из темницы вывели жреца, торговавшего парчой, чтобы судить и наказать его при всем народе. Когда собрались судьи, к царю подошел Вагинак и попросил жизнь и смерть этого жестокого вверить ему.

— Как ты хочешь наказать его? — спросил царь.

— Об этом подумаем я и Занги, — ответил Вагинак.- Те мерзавцы легко отделались, но этот не удостоится их судьбы.

— Но ты забываешь, Вагинак, что недостойно христианина быть жестоким. Я вижу, ты хочешь его замучить.

— Нет, я хочу лишь его черную душу отдать на милость Занги, пусть отнимает ее у злодея, как хочет.

— Уведи его, уничтожь, как собаку, — в один голос сказали судьи.

Царь не захотел отказывать Вагинаку в просьбе. Тот отвел жреца со связанными руками в ущелье и, отпустив его, сказал, обращаясь к Занги:

— Занги, посмотри, это тот человек, который несколько лет мучил меня страшными пытками, он кормил меня тем, чего ты не ел никогда. Занги, истерзай этого человека, чтобы успокоить мое сердце. Это зверь, Занги, хватай его, рви на части…

Занги одним прыжком набросился на жреца, впился в его горло, задушил и, рыча, сразу же отпрянул от него.

— Ах, Занги, как ты облегчил смерть этого чудовища. Разве я этого у тебя просил? Даже самый добрый палач не поступил бы так, как ты.

Слух о злоключении царя распространился по всем городам и селам. Об этом говорили даже в чужих странах и всюду восславляли Анаит и Вачагана. Народные певцы, обходя села и города, в песнях рассказывали эту историю. Жаль, что эти песни не дошли до нас. Но о том, что сделали Анаит и Вачаган для своей страны, повествуется в сказке до сих пор. Главный смысл сказки в том, что «жизнь царю спасло ремесло». Это хорошая мысль. И оттого, какое значение придает народ ремеслу, трудолюбию, зависит его счастье. Это счастье более надежно, когда царь сам служит примером для народа и становится покровителем и защитником ремесла.

И действительно, наши деды, которые и раньше были очень трудолюбивы и ценили ремесла, после этого случая стали уделять им еще больше внимания. Во всей стране не осталось ни одной души, не владеющей каким-нибудь ремеслом. И многие ремесла в нашей стране достигли наивысшего совершенства. Девушки учились рукоделию: из шерсти ткали ковры и шали, из хлопка — полотна, из шелка — тонкие ткани. Шить, кроить и вязать умели все. Каждый земледелец сам изготовлял свои орудия: свой плуг и арбу, медную и глиняную посуду, утварь, строил свой дом. Летом работал в поле, зимой занимался ремеслом. И работали не поодиночке, а группами. Надо было видеть, как ловко юноши села орудовали огромными молотами в кузнице, делая из железа лемех или топор, меч или еще что-то. Они вместе пахали свои поля и вместе собирали урожай.

Духовенство тогда не было сословием дармоедов. Каждый храм был мастерской, где выделывали отборный пергамент, писали на нем, переплетали и, кроме того, шили свою одежду, своими руками изготовляли всю утварь. Священники говорили: «Учеба и ремесло должны быть так сплетены друг с другом, как парчацаря Вачагана и его таинственные письмена». Можете себе представить, каким был народ при таком духовенстве, и особенно при таком царе как Вачаган, который был сыном, отцом и братом народа, каким был народ при такой царице как Анаит, которая стала для своей страны родной матерью. Вот что говорил народ об Анаит: «Она возвела на наших реках мосты, построила корабли и лодки, покрыла наши поля каналами и арыками, в городах и селах построила родники. Она проложила для наших арб ровные дороги, дала нашим плугам просторные земли. Она разрушила ад и превратила нашу страну в Эдем. Да здравствует Анаит, да здравствует навеки!»

Начало